БОЛЬШЕ ВСЕГО Я НЕНАВИЖУ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ТУПОСТЬ…

— О чем будем беседовать?

Мысленно я предпочел пожать руку графу Монте-Кристо и, улыбаясь в ответ, сказал:

— А-а-а, деньги, женщины и вино? Ну и еще — как я просыпался знаменитым?

— Должен вас разочаровать. Я никогда не мечтал стать актером.

— Да-да. Все произошло совершенно случайно. В театр меня буквально вытащили из-за баранки. Я занимался озеленением города Москвы и ни о каких ролях не мечтал. Это долгая история. Если в двух словах, то у моего друга старший брат был одержим театром. Он нас в конце концов и заразил. Собственно, старший брат моего друга и является основателем, главным режиссером Театра на Юго-Западе. А актерского образования у меня нет никакого. Но все как-то закрутилось, покатилось, пошло, пошло, я и сам не заметил, как стал актером.

— Не знаю, что вы имеете в виду. Ну, для многих мальчиков и девочек — наверно. Они мечтают о том, что их будут узнавать, брать автографы... Это некие грезы: цветы, поклонники, статьи в газетах, мелькание в телевизоре... У меня на сегодняшний день существует один соблазн: на рыбалочку съездить! На хорошую рыбалку и на месячишко!

— Ну, в тех «особенностях» рыбалки как таковой и нет. А я люблю хорошую настоящую рыбалку. И именно рыбалку — не сетями, не динамитом... Удочка, донка. Никакого браконьерства. Все остальное скорее добыча, а не рыбалка. На самом деле соблазном является возможность вернуться после хорошего отдыха и хорошо поработать. Воплотить в жизнь свои планы. Сделать все, что ты наметил и задумал.

— Вы знаете, я уже, наверно, и это пережил. Если вы сейчас зададите мне вопрос: какие бы роли вы хотели сыграть...

— Не знаю.

— Я женатый человек.

— Соблазны молодости... Скорее это был интерес к чему-то. Не было никогда острого желания сыграть какую-то конкретную роль. Предложил Валерий Романович: «А не попробовать ли нам сыграть пьесу о Франсуа Вийоне...» Появилась жажда почитать об этом человеке. Но это ведь даже соблазном не назовешь. Мне сказали — я заинтересовался. Замаячил на горизонте Сирано, я достал Ростана, прочитал пьесу, сходил в театр Станиславского посмотреть, как Шакуров играет. Мечта прекрасна, пока она не осуществилась.

— Ну, почему же? Я и сейчас не чужд таких соблазнов. (И Виктор Авилов улыбнулся. Не знаю, чьей улыбкой, но, наверно, все-таки не улыбкой Мордаунта.)

— Наверно, у каждого, даже плохого актера есть поклонницы. Но чтобы у подъезда дежурили? Слава Богу, такого не было...

— Абсолютно нет. Наоборот. Хотя я знаю, что у наших звезд это неизбежное побочное явление профессии. И кто-то от этого даже ловит кайф. Но мне кажется, что это тяжелый крест — знать о том, что кто-то мучается ночью в подъезде, ожидая тебя.

— Такого момента у меня не было. Я медленно шел к тому, что вы называете славой. Это скорее узнаваемость. Я довольно долго играл в театре, прежде чем попал в кино. И узнавать меня уже стали как актера театра. Я не очень люблю, когда меня узнают, потому что начинается шепот. Или кто-то даже громко скажет: «Вон, смотри!» Ну, узнал, а зачем же орать? А то, о чем вы говорите: мол, неожиданно его настигла слава... Ведь это довольно прогнозируемая вещь. Ты снялся в кино. Знаешь, что фильм будет демонстрироваться. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять — вот все и началось! И будут узнавать, подходить, просить автограф... Собственно, это и есть «проснуться знаменитым». Ко мне все это пришло постепенно. Можно сказать, что был даже какой-то момент привыкания. И все это было безболезненно.

— Я вам уже говорил, что был к этому готов. В фильм «Господин оформитель» я попал спустя десять лет работы в театре. А банкеты, фуршеты...

— А вы не обратили внимания, что в фильме «Узник замка Иф» нет ни одной сцены, где бы граф хоть что-то выпил?

— Не знаю. Предпочтения меняются. Но в далекие годы молодости был очень популярен портвейн. Мое становление происходило именно на нем.

— Если с долей иронии, то конечно. Но раньше-то и выбора особенного не было. А сейчас я действительно не пью.

— Последние полтора года не позволяю себе даже пива. Это, кстати, к вопросу о соблазнах. И знаете, не тянет. Даже в компании.

— Повод? Я решил: хватит, ну сколько можно? А было все: и портвейн и водка. Причем помню случай, когда водку пили, пропуская ее предварительно через магнитную воронку. Известное в народе приспособление. И полезное. Водка после этого процесса становилась мягкой и приятной на вкус. Даже плохая, какую зачастую можно купить в ларьке. Эффект превосходил все ожидания. Я многое позволял себе, но только не перед съемками. Хотя однажды было и такое. Так получилось, что попал в компанию знакомых. Пили до шести утра. А в девять утра — на съемку. Я никакой. Вернее, что-то среднее между глубоким похмельем и недосыпом. Фильм «Искусство жить в Одессе» снимал Хилькевич. Я ему прямо сказал: «Юра (я его так зову), ты меня давно знаешь. Я тебя хоть раз подводил?» У него в глазах хитрый прищур сразу появился. Но он не понял, что я после таких «событий» пришел. Думал, видимо, что я что-то просить буду: «В чем дело, что такое?» — он даже напрягся. Я: «Давай мы сегодня будем снимать меня только на общих дальних планах». — «А-аа!» — Юра все понял. Но у меня сработала обратная реакция. Я сказал: «Ну и хрен с тобой! Я предупреждаю, тогда я пошел за танк! (танк — столик из ящиков в укромном месте за скалами. Все о нем знали, и все там пили). Снимай, какой есть!» Правда, совсем крупных планов мы все же не снимали. Но это давно было. Сейчас, как и говорил, я не пью.

— А вы знаете такого человека, который бы не любил вкусно поесть?

— Да, было дело.

— Есть немного. Но ведь когда меня Андрюша пригласил, я как раз и думал о том, чтобы рецепт, который я предложу, не был из тех, что запомнить невозможно. Все должно быть просто и вкусно. Конечно, вкусно и то, что было на этой передаче не однажды приготовлено, но... «Возьмите килограмм омаров...» Мой рецепт прост и доступен: кусок хорошей свинины тушится в трех винах. Главный секрет — в добавлении соевого соуса.

— Все зависит от человека.

— Однозначно ответить невозможно. Но я встречал всевозможные примеры. Дело в том, что на вопрос я могу ответить, встав на любую позицию. Но если брать конкретно себя, то у меня в жизни все наоборот. Вот вы скажете, что я известный и т.д. Значит, должен ездить на хорошей машине. Раньше у меня была машина. Тогда, когда она еще считалась роскошью, хотя, не знаю почему, в нашей стране вдруг подхватили крылатую фразу и стали утверждать, что это средство передвижения. Сейчас я хожу пешком.

— Сейчас нет, но бывало. И даже не обязательно, когда был за рулем. Сидишь рядом с водителем, подходят, узнают, улыбаются и отпускают. Но встречались разные. И плохие. Но это не потому, что он гаишник. Просто разные люди бывают. Бывают такие, что просто ловят кайф от возможности «плюнуть в лицо».

— Простите, почему мерзавец? Он мстил за свою мать. Это месть святая. Скорее Дантес — отрицательный герой, потому как он для мести использовал силу денег. Опять же, разве можно об этом судить: кто положительный, а кто отрицательный герой? Нужно попробовать поставить себя на место этого человека. Чтобы вы сделали на месте Вильфора? Неужели бы вы не защитили себя и своего отца? В конце концов, даже де Морсера можно оправдать. Он боролся за свою любовь, за Мерседес. И каждый по-своему был прав. И каждого я могу понять. Человечество несовершенно. Мы далеки от Бога так же, как далек ребенок, находящийся еще в утробе матери, от умудренного сединами старца. Конечно, мелькают в истории человека искорки: Ломоносов, Вернадский, Пушкин. Человечество несовершенно, и мне кажется, несовершенны наши законы. Хотя я не знаток юриспруденции. Добро должно быть с кулаками. Но «кулаки» попадают под какую-нибудь статью. С чисто человеческой же точки зрения мы не всегда с этим согласны. Осудить, не осудить... Единственное, в чем я стою на непреклонной позиции: больше всего в этом мире я ненавижу человеческую тупость. Это самая страшная вещь! Все человеческие пороки — следствие тупости! Тупость у меня вызывает чувство печали.