ПАМЯТИ ВИКТОРА АВИЛОВА


В НАЧАЛО РАЗДЕЛА
КОМЕДИАНТ

Калигула. Фото Андрея Семашко


Умер Виктор Авилов. Возможно, самый удивительный русский актёр нашего времени. Но уж то, что самый своеобычный — это точно.
Он появился в буквальном смысле слова из ниоткуда — шагнул на сцену прямо из-за баранки тяжёлого грузовика, стал артистом «за компанию», вместе с удалой группой друзей-одноклассников-родственников из подмосковного в ту пору Вострякова, вознамерившихся в конце семидесятых создать свой собственный театр.
На маленькие и тесные «юго-западные» подмостки, долгое время не известные никому, кроме жителей близлежащих домов, а потом триумфально раздвинувшиеся до пределов Японии и Америки, он выходил почти тридцать лет. На протяжении многих лет — без преувеличения ежевечерне.
В замечательно придуманной Валерием Беляковичем и счастливейшим образом сложившейся модели молодёжного (в исконном значении этого слова) театрального организма, да к тому же ещё так снайперски точно попавшего во время, была масса всего увлекательного и завораживающего. Но под беспрекословно первым номером в списке местных достопримечательностей, без вопросов, значился он — Авилов.
Про это нечеловеческое (в смысле, словно бы нарочно сконструированное) лицо, про феноменальную «марионеточную» грациозность пластики, про неповторимость этого как будто скрипучего, но вместе с тем мощного, завораживающего голоса, идущего откуда-то in profundo и пробирающего до печёнок, писали много и в охотку. Про уникальные собственно актёрские способности, про исключительный божий дар — гораздо меньше. Для многих оценивающих он неизменно пребывал по разряду этакого живого аттракциона или же — принимая во внимание некоторые штрихи его биографии — классического шукшинского «чудика» (тип, который он, кстати сказать, блистательно воплощал, как, впрочем, и ещё много чего).
Это поразительно, но Авилов, всякий раз оставаясь на сцене Виктором Авиловым и никем иным — хотя с его внешними данными никакой грим бы никогда не сотворил чудес, — умел быть равно убедительным и достоверным, одинаково точным и ни на йоту не фальшивым в любом жанре, от «капустного» до высокотрагического, в любой роли, от водевильной тётушки до принца Гамлета.
Он действительно переиграл едва ли не все коронные роли мирового репертуара. На первый взгляд актёрская судьба сложилась как нельзя лучше. Но с другой стороны, блистательный расцвет сценической карьеры пришёлся на забывающиеся 80-е, а в последние годы отношения с родным театром, печально бронзовеющим в своём давно уже и изрядно протёршемся молодёжном платье, шли, по слухам, как-то враскосяк. То ли его «уходили», то ли он уходил. Потом возвращался, но уже не в качестве безусловного премьера: некоторые из лучших «юго-западных» спектаклей его легендарной поры навсегда исчезали из репертуара, в некоторых появлялись новые исполнители… Авилов то вдруг отмечался в каких-то странных антрепризах, то обнаруживался в каких-то одному богу ведомых окраинных театриках (но второго «Юго-Запада» в его судьбе не возникло). Искусство же кино, для которого он, как могло бы показаться, был рождён, актёр, говорят, не больно-то жаловал. Но понятно почему. Что мог предложить наш дикий перестроечный кинематограф Авилову, кроме как беззастенчивое и по большей части бездумное использование чистой «фактуры». Из тридцати лент разве что дебютная его работа в «Господине оформителе» может быть названа конгениальной масштабу личности и дарования. Большая часть этих картин давно и благополучно канула в Лету. Печально, правда, что «в памяти миллионов» он навсегда останется не рвущим душу Мольером, не Беранже, не Воландом, не Ланцелотом (которых в масштабе страны увидел мизерный процент населения), а героем не слишком-то выразительной экранизации «Графа Монте-Кристо»…
Его и при жизни, а сейчас и подавно, с кем только не сравнивали (когда сложно описать — это легче всего). Нередко — с Высоцким. Они действительно многим схожи: и бешено пульсирующей энергетикой, и голосовыми обертонами, и очевидной недовостребованностью, «недолюбленностью», недовоплощённостью… Но если посмотреть ещё более широко, то Авилова стоит, кажется, отнести и к другому культурному «ряду», а именно к фантастической плеяде русских драматических артистов позапрошлого века, преимущественно провинциальных, частью полузабытых, частью безвестных. Ко всем этим феноменальным Счастливцевым-Несчастливцевым, со всеми их родовыми чертами: лукавством и напускным цинизмом, но категорической неприемлемостью для себя любой другой судьбы, с маленькими, извинительными слабостями и громадной силой дарованиями, изо дня в день заставлявшими плакать и смеяться в унисон эстетически ну совершенно «неподготовленные» залы. К этим золотым самородкам, невесть откуда берущимся, но ладно, споро и дружно строившим тот чудесный дворец, что посейчас именуется русским театром, к трагикам и комикам...
Виктор Авилов был вместе и трагиком и комиком. В небесном театре, роскошную и переполненную труппу которого он сегодня пополнил, для него найдётся что предложить, ему будет что сыграть.

Александр А. ВИСЛОВ
Фото Андрея Семашко
«Литературная Газета», №34(5985), 1-7 сентября 2004 г.


КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ | РОЛИ | ПРЕССА | НАЧАЛО — СТУДИЯ | ПАМЯТИ ВИКТОРА АВИЛОВА | ГЛАВНАЯ | ФОТОГАЛЕРЕЯ | ВИДЕО | ГОСТЕВАЯ | ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ