ПАМЯТИ ВИКТОРА АВИЛОВА


В НАЧАЛО РАЗДЕЛА
УМЕР ВИКТОР АВИЛОВ


В Викторе Авилове были налицо все признаки гения. Первым из этих признаков было, конечно же, само лицо. Такую инфернальную внешность (чтобы описать ее, приходилось прибегать к самым неожиданным сравнениям — от полотен Северного Возрождения до готической скульптуры) господь Бог кому попало не дарует.
Вторым «признаком» стала биография. В околотеатральной мифологии Авилов проходил по разряду «самородков». Артист, сыгравший Гамлета, Мольера, графа Монте-Кристо, Кочкарева, Воланда, Калигулу, — да легче перечислить кого не сыгравший — «академиев не кончал», в театральный институт даже и не пробовал поступать, а до того, как начать свое восхождение на театральный Олимп, работал шофером грузовика (то, что он не самородок, а типичный self-made-man, было, думаю, ясно лишь его близким друзьям, СМИ и народная молва предпочли отыгрывать другую версию).
Третий признак — невероятный диапазон ролей. Он играл в комедиях, фарсах, трагедиях, психологических драмах, абсурдистских пьесах. Играл патетических злодеев, благородных героев, мятущихся страдальцев. И не просто абы каких злодеев и героев. Это были лучшие роли мирового репертуара. Даром что воплотил он их не во МХАТе или БДТ, а на маленькой, заброшенной на московскую окраину, притулившейся у высоток брежневской поры сцене. Он их воплотил. Руководителю «Театра на Юго-Западе» Валерию Беляковичу надо отдать должное: он сразу разглядел в приятеле своего брата, крутившем баранку и не помышлявшем о карьере артиста, будущего корифея юго-западной сцены. Киношники в отличие от Беляковича спохватились поздно, очень поздно. Театральная слава Авилова давно уже была в зените. И надо было быть слепцом, чтобы не увидеть, какие возможности таит в себе его восхитительная фактура.
Четвертый признак — удивительный магнетизм. В середине 80-х всенародная известность к Авилову еще не пришла, но среди театралов слух о нем уже разнесся. Особенно среди студенток театроведческого факультета ГИТИСа. В него были влюблены сразу три мои однокурсницы, и он удостоился соответственно сразу трех курсовых работ, став абсолютным чемпионом по числу упоминаний на семинарах по театральной критике. На эпитеты и сравнения в курсовых не скупились. Сравнивали с Михаилом Чеховым и, кажется, с английским актером-романтиком Эдмундом Кином. Последнее сравнение точнее. Авилов и впрямь воплотил в себе — не в творчестве своем даже, а именно в себе как таковом — очень редкий ныне тип не просто гения, но гения романтического. Мага и чародея, эдакого Фауста и Паганини театральной сцены, которому все подвластно, который с чертом на дружеской ноге и который Воланда, конечно же, не просто так сыграл. (От своей страшной болезни он, к слову сказать, уехал лечиться в Сибирь, к народному знахарю, которого официальная медицина считала шарлатаном.)
Виктор Авилов умер, не дожив до 52 лет. Еще один, едва ли не главный признак «романтических гениев» — они никогда не становятся стариками.

Марина ДАВЫДОВА

Текст: [ 09:55 23.08.04 ]
http://www.izvestia.ru/community/article298525

Фото: московский выпуск газеты «Известия»


КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ | РОЛИ | ПРЕССА | НАЧАЛО — СТУДИЯ | ПАМЯТИ ВИКТОРА АВИЛОВА | ГЛАВНАЯ | ФОТОГАЛЕРЕЯ | ВИДЕО | ГОСТЕВАЯ | ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ